Эта битва, по замыслу гитлеровского командования, должна была решить
исход войны на восточном фронте. Стратеги Третьего рейха уже грезили,
как на исходе лета 1942 года парадным маршем по главным улицам Тбилиси,
Сухуми и Батуми пройдут, печатая шаг, стройные колонны немецких солдат. И
особую надежду фашистские генералы возлагали на свои горнострелковые
части, которым предстояло в стремительном броске оседлать перевалы
Главного Кавказcкого хребта. Но именно там им и преградили путь военные
альпинисты Красной Армии, внесшие коррективы в грандиозные планы
вермахта.
----------------------<cut>----------------------
Ставка на преимущество
План «Эдельвейс», нацеленный на успех кавказской кампании, казался
немецкому командованию безупречным, поскольку ставка делалась на явное
преимущество гитлеровской группировки перед силами Красной Армии. Войска
группы армий «А» генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа должны были
оккупировать Северный Кавказ, а затем с трех сторон войти в Закавказье:
1-я танковая армия — через Орджоникидзе (ныне Владикавказ) в Баку, 17-я
армия — через Новороссийск и Туапсе в Батуми, а горнострелковые части
(именно их символом и нарукавным знаком являлся высокогорный цветок
эдельвейс) — через перевалы нанести удар по Сухуми. Последнюю задачу
предстояло решить 49-му горнострелковому корпусу генерала горных войск
Рудольфа Конрада, 44-му егерскому корпусу генерала артиллерии
Максимилиана де Ангелиса, двум румынским горнопехотным дивизиям и
итальянскому альпийскому корпусу. Предполагалось, и, следует признать,
не без оснований, что противник будет просто не в состоянии отразить
столь мощное наступление, равно как и оправиться от его последствий в
дальнейшем.
Изначально обстановка благоприятствовала успешной реализации плана
«Эдельвейс». После падения Ростова наши части были отброшены и
разрозненно отступали, в то время как немецкие танковые дивизии почти
беспрепятственно дошли до предгорий и ожидали подхода горнострелковых и
егерских соединений для начала операции. Наконец 12 августа 1942 года
пришел приказ начать наступление на Сухуми и захватить перевалы в
восточной и центральной части абхазского Кавказа и в районе Эльбруса.
Войска двинулись вперед.
Уместно заметить, что это были проверенные в боях, хорошо оснащенные и,
что называется, до зубов вооруженные и экипированные соединения,
являвшие собой, по сути, штурмовую пехоту. Лишенные в силу объективных
обстоятельств возможности использовать тяжелую артиллерию и
бронетехнику, горные стрелки компенсировали этот естественный пробел
прекрасной огневой, физической, альпинистской и горнолыжной подготовкой и
имели завидный боевой опыт, полученный в Норвегии, на Балканах и в
СССР.
В их арсенале находились апробированные тактические приемы, позволявшие
реализовывать свое превосходство. К примеру, алгоритм наступления обычно
включал в себя активную разведку на широком фронте, которую вели
отборные альпинисты с целью нахождения проходов и обходных путей на
флангах, охват флангов и заход в тыл боевым порядкам противника и
продвижение вперед небольшими отрядами, действовавшими самостоятельно. В
обороне, чаще всего — многоярусной, подковообразной, хорошо
оборудованной инженерными заграждениями, подступы к которой щедро
минировались, огневые точки располагались на скатах высот, обращенных в
сторону противника, особенно на флангах. На тропах и перевалах хребтов
устанавливались станковые и ручные пулеметы, чуть ниже которых
находились снайперы, а у подножия — автоматчики и дежурные стрелки. Как
результат, на наступавшие подразделения обрушивался мощный огневой
шквал. Могли ли наши войска дать достойный отпор такому врагу? Вряд ли.
Но альтернативы не было…
«Нам на Эльбрусах не воевать…»
Именно таким, увы, было профессиональное кредо руководства управления
горной, лыжной и физической подготовки РККА в предвоенные годы.
Располагая к началу войны 19 горнострелковыми и 4 горнокавалерийскими
дивизиями, командование Красной Армии тем не менее считало их применение
в высокогорных районах маловероятным, предполагая использовать в случае
крайней необходимости формирования уроженцев горных районов Кавказа и
Средней Азии, которых, к слову, под рукой не было — их предстояло еще
создать. Вот почему все специальное снаряжение советского горного
стрелка в начале войны состояло из панамы и обмоток с ботинками, и по
уровню подготовки он значительно уступал немецкому военному альпинисту.
Но Генштаб обратил внимание на это печальное обстоятельство только в
ноябре 1941 года, после потери Крыма и выхода вермахта к Ростову, когда
46-я армия во главе с генерал-майором В. Сергацковым получила задачу
оборонять перевалы Главного Кавказского хребта. В горнострелковые части
Закавказского фронта, которым командовал генерал армии И. В. Тюленев,
незамедлительно были направлены опытные альпинисты-инструкторы А. Гусев,
У. Губанов, Н. Хромов, И. Бадер, В. Молоканов, Б. Беркович и А. Уваров,
которые в течение полугода в авральном режиме обучили советских бойцов
основам техники передвижения по сложному рельефу, в том числе и на
лыжах, а также специальным приемам стрельбы в горных условиях.
Разумеется, и после этого они не могли на равных тягаться с горными
стрелками вермахта, но о паритетной подготовке в сложившейся обстановке
говорить было нелепо: не до жиру — быть бы живу, как гласит народная
мудрость.
К тому же был шанс вопреки, пожалуй, самому известному постулату
суворовской науки побеждать одолеть врага не умением, а числом: войска
46-й армии по численности превосходили наступающие силы противника.
Однако и этот шанс был ничтожен, поскольку одна часть армии готовилась к
отражению десантов на побережье, а другая находилась на Восточном
Кавказе, прикрывая тбилисское направление. Считая Главный Кавказский
хребет непреодолимой для гитлеровцев преградой, командование
рассредоточило на перевалах незначительные силы — от роты до батальона,
оставив неприкрытыми многие участки в районе Эльбруса. Так что, к
сожалению, де-факто перевеса сил не было…
Несмотря на потери, которые понесли в тяжелых сражениях части Южного
фронта, наступление 49-го горнострелкового корпуса генерала Конрада не
было легкой августовской прогулкой, но все же немцы продвигались
довольно быстро, стремительно минуя неохраняемые перевалы и отбрасывая
или уничтожая наши небольшие и преимущественно необученные подразделения
на обороняемых участках. На основных направлениях передвижения своих
войск немцы создавали на базе одной-двух батальонных боевых групп
автономные отряды, усиленные саперами, минометами и артиллерией, а
потому явно превосходящие по боевому потенциалу наши стрелковые роты и
батальоны, охранявшие перевалы.
Знаковое событие, усилившее моральный дух и наступательный порыв
гитлеровцев, произошло 21 августа, когда 18 человек из отряда капитана
Гротта поднялись на Эльбрус до отметки 5633 м и водрузили немецкий
военный флаг и штандарты двух горнострелковых дивизий. Уместно
вспомнить, что именно в это время смертельная угроза нависла не только
над Кавказом, но и над Сталинградом. Необходимо было срочно принимать
эффективные контрмеры.
Ситуация осложнялась еще и позицией командующего Северо-Кавказским
фронтом маршала С. Буденного, считавшего, что «незачем эти мандариновые
рощи защищать, надо уходить». Тем не менее призыв известного плаката тех
дней «Отстоим Кавказ!» находил горячий отклик в сердцах всех без
исключения защитников перевалов. И уж, конечно, успех фашистской
наступательной операции вызвал резкое недовольство И. Сталина, который
направил на фронт большую группу генералов и офицеров во главе с
представителем ставки Л. Берией. Вполне закономерно, что следом за ними
вылетели лучшие альпинисты Отдельной мотострелковой бригады особого
назначения НКВД СССР Е. Белецкий, Б. Кудинов, Е. Абалаков, М. Ануфриев,
П. Родионов, З. Гуревич.
И хотя Берия навсегда останется в истории нашей государства «сталинским
палачом», незаурядных организаторских способностей у него не отнять, так
как во многом благодаря ему удалось переломить ход, а главное — исход
битвы за Кавказ. В частности, при его непосредственном участии была
создана оперативная группа фронта по обороне перевалов Главного
Кавказского хребта под командованием генерала Г. Петрова, а на посту
командующего 46-й армией, которую срочно усилили частями НКВД, генерала
В. Сергацкова сменил генерал К. Леселидзе.
По приказу Берии, на Закавказский фронт стекались альпинисты со всей
Красной Армии и буквально с ходу включались в работу по организации
горной подготовки бойцов и командиров, которые, к слову, не имея
необходимого боевого опыта и специального снаряжения и обмундирования,
сражались с профессиональными военными альпинистами, проявляя чудеса
храбрости и самоотверженности. Вместе с полками НКВД на оборону
перевалов бросили сводные батальоны 1-го и 2-го Тбилисских и Сухумского
пехотных училищ и отряды моряков-добровольцев.
Берии удалось даже добиться отмены личного запрета Сталина на призыв в
армию горцев-сванов, которым «вождь и отец всех народов» не доверял:
многие из них стали проводниками и разведчиками и сослужили добрую
службу своей стране.
«Отстоим Кавказ!»
В конце августа противник уже рвался к Сухуми. Однако сопротивление
обороняющихся советских войск, которые оперативная группа фронта по
обороне перевалов успела значительно усилить, заметно ожесточилось, в то
время как у фашистов иссякли резервы и начались серьезные проблемы со
снабжением. Кроме того, пришел приказ перебросить итальянский альпийский
корпус под Сталинград, а две румынские дивизии увязли в затяжных боях…
Положение менялось на глазах. Когда немецкое командование решило
захватить селение Генцвиш, где находился штаб 394-й дивизии, гитлеровцам
пришлось столкнуться лицом к лицу с вовремя подоспевшим на выручку
121-м горнострелковым полком майора И. Оршавы, который и разгромил отряд
горных стрелков. На ряде направлений немцы отошли под натиском частей
РККА и заняли оборону. 25 августа они были выбиты с Марухского перевала,
спустя несколько дней наши войска заняли перевалы Ачавчар и Доу, а
курсанты 1-го Тбилисского пехотного училища внезапной атакой отбросили
гитлеровцев за Бзыбь.
И хотя некоторые перевалы по нескольку раз переходили из рук в руки,
причем обе стороны несли ощутимые потери, 2 сентября на совещании в
Краснодаре генерал-фельдмаршал Лист и генерал горных войск Конрад пришли
к выводу, что дальнейшее наступление чревато гибелью корпуса, а потому
был отдан приказ о переходе к обороне на перевалах Главного Кавказского
хребта. Но Берлин болезненно отреагировал на решение командующего
группой армий «А», сняв его с поста. Примечательно, что последующие два с
половиной месяца эту должность занимал… сам Гитлер, что ничуть не
улучшило положения немецких войск на Кавказе.
В связи с тем, что в ближайшее время на помощь советским войскам должен
был подойти их традиционный верный и мощный союзник — русская зима,
ставка вермахта решила оставить для обороны 180-километрового фронта
примерно треть корпуса, перебросив остальные силы в район Туапсе для
участия в операции «Аттика».
А советские войска, напротив, наращивали мускулы за счет пополнения —
шестнадцати отдельных горнострелковых отрядов, обученных профессионалами
и укомплектованных добровольцами внутренних и пограничных войск НКВД,
курсантами военных училищ, альпинистами и жителями горных районов
Закавказья. Эти части, призванные стать ударными, уже были хорошо
оснащены и экипированы для действий в горных условиях. В целях
организации плановой горной подготовки советских бойцов в ноябре 1942
года открыли Школу военного альпинизма и горнолыжного дела (ШВАГЛД), где
преподавали известные альпинисты Е. Абалаков и Е. Белецкий.
Пользуясь временным затишьем, обе стороны готовились к предстоящей зиме,
оборудуя опорные пункты в расселинах и скальных нишах. С наступлением
холодов строились отапливаемые убежища. Но если нашим высокогорным
гарнизонам доставляли разборные домики, изготовленные на заводе в
Тбилиси, то немецким саперам приходилось довольствоваться тем
строительным материалом, который им удавалось поднять из лесной зоны с
помощью канатных дорог. А уж отапливались эти нехитрые жилища, как
говорится, чем бог послал…
Красный флаг над Эльбрусом
Негласное временное перемирие закончилось еще до подхода самого
надежного нашего союзника: 27 сентября советские войска предприняли
наступление на позиции боевой группы полковника фон Ле-Сюра в районе
Эльбруса, планируя захватить «Приют одиннадцати», где во время Второй
мировой войны располагались самые высокогорные позиции артиллерии.
Особый отряд из 102 бойцов под командованием лейтенанта Г. Григорьянца
ночью поднялся по ледниковому завалу и предпринял попытку выйти в тыл
немецким позициям, но был обнаружен, окружен и уничтожен. На базу
вернулись лишь четыре человека: первый блин вышел комом…
Но только первый! Спустя полмесяца два советских полка перешли в
наступление и выполнили поставленную перед ними боевую задачу. Вскоре
после этого аналогичный рейд в направлении Санчарского перевала
совершила еще одна группировка. После изнурительного марша по
двухметровому снегу и длительного кровопролитного боя, не раз
переходившего в рукопашную, перевал к вечеру был занят нашими войсками.
Однако наступившая суровая горная зима невольно стала миротворцем и
стабилизировала фронт. Боевые действия свелись к вялым перестрелкам,
рейдам разведчиков и борьбе с холодом и голодом. Впрочем, на конец
октября пришелся единственный и беспрецедентный всплеск боевой
активности на восточном фланге фронта. Всплеск, причиной которому
послужило то, что в результате наступления немецкой 1-й танковой армии в
районе Нальчика советскую 392-ю стрелковую дивизию 37-й армии буквально
прижали к горам в Баксанском ущелье. Единственным выходом из тупика был
перевал Бечо в Закавказье. Гитлеровцы сделали все, чтобы помешать
выводу дивизии, хотя рейд и без того был трудновыполнимой миссией: почти
каждый десятый боец был тяжело ранен в боях под Нальчиком, все несли в
вещмешках слитки молибдена с Тырнаузского комбината (всего 18 тонн!),
под прикрытием войск передвигалось более 1500 беженцев, в том числе
женщин и детей, да еще и 30000 голов племенного рогатого скота.
Настоящий подвиг до и во время этого беспримерного перехода совершили
военные альпинисты А. Малеинов, А. Сидоренко, В. Кухтин, Л. Кропф и
Г. Одноблюдов. Под их руководством были закреплены веревки на подъемах,
протоптаны тропы, уложены настилы, вырублены во льду ступени. Десять
суток потребовалось, чтобы под беспрерывным вражеским обстрелом со
склонов Эльбруса перебросить дивизию из Баксанского ущелья в тыл фронта,
и этот марш стал отдельной страницей в летописи Великой Отечественной
войны. После него опять наступило затишье, и обе стороны знали, что
черту под ним подведет неотвратимо грядущее весеннее наступление
советских войск.
И просчитались: наступление началось раньше — 19 ноября 1942 года. И
не на Кавказе, а под Сталинградом. Наступление, ставшее переломным в
истории Второй мировой и оказавшее огромное влияние не только на ход
Кавказской кампании. Катастрофическое поражение немецких войск в этой
знаковой битве в корне изменило обстановку на южном участке
советско-германского фронта: 4 января 1943 года фашистские отряды горных
стрелков под прикрытием своих арьергардов начали отход с перевалов
Главного Кавказского хребта. По горячим следам отступающего противника,
не отрываясь, целенаправленно шла специально сформированная Отдельная
горнострелковая бригада особого назначения, нанося ощутимый урон врагу,
разминируя тропы, хороня погибших…
А уже летом 1943 года в Советской армии опять не стало горнострелковых
отрядов. Видимо, опять в умах наших полководцев возобладала довоенная
точка зрения, что «нам на Эльбрусах не воевать…»… Но чуть раньше
символическую коду в горном противостоянии 17 февраля поставил
специальный отряд из 20 военных альпинистов во главе с А. Гусевым.
Совершив сложное и опасное восхождение на Эльбрус, они сбросили
находившиеся там немецкие штандарты и водрузили на вершине советский
флаг. Пройдут годы, бесценная практика ведения успешной горной войны в
нашей стране будет, к сожалению, забыта. Потребуются горький опыт
Афганистана и Чечни, боль и кровь, чтобы горнострелковые части в составе
Российских Вооруженных сил, подобно мифическому Фениксу, вновь
возродились из пепла…
